Утрата. Он не успел за линией жизни
Пятничный полуденный звонок
главного редактора застал меня за рулем. Бережков был немногословен:
у нас еще одна апрельская трагедия — в Новополоцке погиб двукратный
призер чемпионатов мира по тяжелой атлетике Сергей Лагун. Еще только
пытаясь осознать услышанное, автоматически развернул машину на
обратный курс и полетел домой.
На улице Брыля не заметил дистанционного радара и был выдернут с третьей полосы гаишником. Я, конечно, мог бы объяснить блюстителю порядка на дорогах причину моих 79 км/ч и показать журналистское удостоверение, но у меня не было на это ни времени, ни настроения. Штраф оплатить в любом случае быстрее. Быстрее, быстрее, быстрее…
Черная пятница
Первые же проверочные звонки подтвердили ужасное известие, а разрозненная мозаика эмоциональных рассказов слилась в трагический узор. Как стало известно, 22 апреля в 6.20 утра автомобиль “Пежо-206”, в котором находились серебряный призер ЧМ-2009, бронзовый медалист ЧМ-2010 Сергей Лагун и участник недавнего чемпионата Европы в категории свыше 105 кг Евгений Жерносек, двигался по улице Якуба Коласа в Новополоцке. На закруглении проезжей части машина не выдержала траекторию движения, задела колесом бордюр и скатапультировала на окаймляющие обочину деревья. Удар был такой силы, что несколько деревьев оказались буквально срезаны, а кабриолет превратился в бесформенную груду металла. Находившийся за рулем Лагун погиб мгновенно. Жерносека выбросило из машины через лобовое стекло, что, скорее всего, и спасло ему жизнь. Его госпитализировали в реанимацию с сочетанной травмой лонной и седалищной кости, черепно-мозговой травмой и ушибленной раной верхней губы. Уже к вечеру пятницы пострадавший пришел в себя. Появились двигательные рефлексы рук и ног, он понемногу начал говорить. Саму аварию парень не помнит, как и дорогу в городскую больницу. У врачей пока остаются опасения за его спину и позвоночник. Прогноз по поводу возвращения 23-летнего спортсмена к повседневной жизни можно будет строить не раньше, чем через месяц.
Миг — и судьба
Старший тренер сборной Беларуси Виктор ШЕРШУКОВ, который был личным наставником Сергея, говорил с трудом, придавленный непереносимым спудом большого горя:
— Ехали они со стороны Лепеля, в этом городе родился Жерносек. В пятницу мы с другом съездили на место происшествия. Нехороший там участок дороги — поворот и впереди маленькая горка. Каждые полгода на этом пятаке обязательно случаются серьезные ДТП. Похоже, ребята наскочили на бордюр, который сработал как трамплин. Скорость был приличная, автомобиль начисто срезал два ствола, остановили его только третье и четвертое деревья. Как при таком ударе выжил Женя, до сих пор не понятно. Определенно парень родился в рубашке. Ему, видимо, не хватило длины ремня безопасности — все-таки атлет весит почти полторы сотни килограммов, поэтому он сидел на пассажирском сиденьи крохотной для него машины непристегнутым. Парадокс, но это Женьку и спасло, благо огромная сила инерции почти мгновенно выбросила его из покореженного металла. А от Сережкиного “Пежо” почти ничего не осталось. Сам он погиб на месте. У него не было даже малейших шансов выжить при таком ударе. Я потом спрашивал патологоанатома, проводившего вскрытие, успел ли Сережа почувствовать боль перед смертью. Нет, отвечал доктор, он ушел без страданий — мгновенно. Может, это сейчас и неважно, но мне его слова чуть-чуть облегчили душу.
Нам остается надеяться, что с Женей все обойдется. Разговаривал с его лечащим врачом. Он сказал, что рефлексы к пациенту постепенно возвращаются, значит, головной мозг серьезно не пострадал. Но пока есть вопросы по состоянию позвоночника. Жерносека продержат в неподвижном лежачем положении примерно месяц — в целях страховки от неожиданных осложнений. А затем врачи вынесут вердикт. Есть большая надежда, что молодой человек избежит инвалидности. Более того — существует даже вероятность, что Евгений продолжит спортивную карьеру.
У Сережи ничего уже не будет… Как мне смириться с этим? Он ведь накануне гибели вечером четверга звонил мне в Витебск. Голос был радостный, бодрый: “Евгеньич, только что на тренировке 205 толкнул, как пустой гриф. Даже не почувствовал веса. Так что с меня мировой рекорд на ближайших соревнованиях. Все, я в баню пошел”. Действительно, он к парижскому чемпионату мира был готов отменно. Я ведь его берег всегда — с тех пор, когда семиклассником привез в новополоцкий спортинтернат. На мелочи мы не разменивались, подводились только к мировым первенствам и Олимпийским играм. Да и помимо спорта у моего ученика было планов громадье: после окончания спортивного училища поступил в полоцкий университет, где учился на втором курсе, квартиру строил, жениться хотел. Девушка у него замечательная — бронзовый призер юниорского чемпионата Европы в метании молота Наташа Шаюнова. Они так органично подходили друг другу, так дополняли друг друга — любо-дорого было смотреть. И в один миг все рухнуло. Если бы знать, что во время того телефонного разговора со мной его жизнь уже начала отсчет последних 10 часов... У тяжелой атлетики горе, у белорусского спорта горе, а каково его семье — маме, папе, старшей сестре, невесте… Это не передать словами.
Знаете, каким он парнем был?
В субботу с Сергеем прощался Новополоцк — гроб был выставлен в большом ритуальном зале. В воскресенье состоялись похороны, на которые приехала национальная сборная по тяжелой атлетике, а также минское и витебское спортивное руководство. С девяти до десяти часов утра на городском стадионе была организована церемония прощания. После гроб с телом был перевезен на малую родину покойного — в деревню Дерновичи Верхнедвинского района Витебской области, где и был похоронен двукратный призер мировых чемпионатов.
Мне тоже сейчас тяжело. Все выходные пытался вспомнить подробности нашего с Сергеем общения, все-таки я его немного знал по роду журналистской деятельности. Это были все какие-то отрывки, не складывавшиеся в цельную картину. Хотя нет, одно обобщение вывел абсолютно точно — мне ни разу не удалось поздороваться с Лагуном. Вот так, чтобы первому подойти и поздороваться. Тезка постоянно опережал мой посыл и всегда протягивал руку первым — будь-то тренировка или торжественный прием. В последний раз это случилось за 16 дней до его гибели, когда мы с нашим фотокором Сашей Шичко приехали в Стайки к тяжелоатлетам перед их отлетом на чемпионат Европы в Казань. Стоило новополочанину появиться в дверях, как он сразу же “срисовал” в зале “посторонние” лица. Добродушная улыбка, крепкое рукопожатие сухой шершавой ладони: “Прессболу” — привет! Я смотрю, не забываете вы нас. Как поживаете?” Он всегда был очень вежлив и несуетлив. Крестьянская основательность во всех движениях — четких, размеренных. Он так и на помосте работал.
Помню, осенью прошлого года на чемпионат мира в Анталью Сергей прилетел с третьей партией спортсменов, примерно на неделю позже журналистов. При нашем первом свидании в огромном холле “Кремлин Паласа” он поинтересовался, кажется, всем: последними новостями на турнире, погодой, моими условиями проживания, оснащением пресс-центра, зрительским интересом. “Мне ведь скоро поднимать”, — словно объясняя широкий охват вопросов, улыбнулся Лагун.
Накануне его бронзового выступления в категории до 85 кг мы столкнулись у лифта, когда спускались на завтрак. “Все-таки сильная у вас газета. И смелая, — после приветствия первым начал разговор Сергей. — Ничто ее не смущает: ни допинговые скандалы, ни приключения Арямнова, ни курительные смеси. Я ведь прекрасно понимаю, с какой неохотой после таких публикаций с их авторами общаются наши тренеры. Мне самому было неприятно об этом читать, а вам же нужно на фоне негатива вникнуть в детали, проверить факты, поговорить с людьми. Психологически такая работа, наверное, не из легких”. Что я ему мог тогда ответить — уж не труднее твоей, Серега.
До сих пор не понимаю, как он в третьем подходе толчка отважился подлезть под этот вес — 211 кг! Тогда в успех атлета верил разве что наш тренерский штаб — с журналистских мест казалось, что эта дура сейчас его раздавит. А он — точь-в-точь по Высоцкому: “Ну, вот исчезла дрожь в руках, теперь — наверх!” Лагун взял 211 почти в струнку. Я Сергея потом спросил: если бы Хачатрян и Лу Йонг поджали тебя во втором движении, с мыслями о пьедестале пришлось бы расстаться? Ответ был лаконичен: фиг им, пошел бы на 214!
Шершуков, конечно, слепил его на славу. Вспоминаются турецкие откровения Виктора Евгеньевича: “У Сергея светлая голова. Он превосходно развит интеллектуально: со своей девушкой посещает театры, в курсе последних кинопремьер, в интернете чувствует себя как рыба в воде, в то же время любит книжное чтение. А вы посмотрите на собственный вес Лагуна. Он ведь даже до 84 килограммов недобирает. Перед Лондоном нарастит еще 5 кило, потом чуть придержит себя — появится скорость в рывке. Если все получится, то в его силах поднять на Олимпиаде 175 в рывке и 220 в толчке. В сумме получается 395, что выше мирового рекорда в двоеборье. Стало быть, медаль с таким результатом можно гарантировать”.
Можно, Евгеньич, с таким — можно. И рекорд мира Сергей подарил бы вам, как обещал. Он не обманул — не успел просто. Линия жизни оборвалась…
Светлая память!
На улице Брыля не заметил дистанционного радара и был выдернут с третьей полосы гаишником. Я, конечно, мог бы объяснить блюстителю порядка на дорогах причину моих 79 км/ч и показать журналистское удостоверение, но у меня не было на это ни времени, ни настроения. Штраф оплатить в любом случае быстрее. Быстрее, быстрее, быстрее…
Черная пятница
Первые же проверочные звонки подтвердили ужасное известие, а разрозненная мозаика эмоциональных рассказов слилась в трагический узор. Как стало известно, 22 апреля в 6.20 утра автомобиль “Пежо-206”, в котором находились серебряный призер ЧМ-2009, бронзовый медалист ЧМ-2010 Сергей Лагун и участник недавнего чемпионата Европы в категории свыше 105 кг Евгений Жерносек, двигался по улице Якуба Коласа в Новополоцке. На закруглении проезжей части машина не выдержала траекторию движения, задела колесом бордюр и скатапультировала на окаймляющие обочину деревья. Удар был такой силы, что несколько деревьев оказались буквально срезаны, а кабриолет превратился в бесформенную груду металла. Находившийся за рулем Лагун погиб мгновенно. Жерносека выбросило из машины через лобовое стекло, что, скорее всего, и спасло ему жизнь. Его госпитализировали в реанимацию с сочетанной травмой лонной и седалищной кости, черепно-мозговой травмой и ушибленной раной верхней губы. Уже к вечеру пятницы пострадавший пришел в себя. Появились двигательные рефлексы рук и ног, он понемногу начал говорить. Саму аварию парень не помнит, как и дорогу в городскую больницу. У врачей пока остаются опасения за его спину и позвоночник. Прогноз по поводу возвращения 23-летнего спортсмена к повседневной жизни можно будет строить не раньше, чем через месяц.
Миг — и судьба
Старший тренер сборной Беларуси Виктор ШЕРШУКОВ, который был личным наставником Сергея, говорил с трудом, придавленный непереносимым спудом большого горя:
— Ехали они со стороны Лепеля, в этом городе родился Жерносек. В пятницу мы с другом съездили на место происшествия. Нехороший там участок дороги — поворот и впереди маленькая горка. Каждые полгода на этом пятаке обязательно случаются серьезные ДТП. Похоже, ребята наскочили на бордюр, который сработал как трамплин. Скорость был приличная, автомобиль начисто срезал два ствола, остановили его только третье и четвертое деревья. Как при таком ударе выжил Женя, до сих пор не понятно. Определенно парень родился в рубашке. Ему, видимо, не хватило длины ремня безопасности — все-таки атлет весит почти полторы сотни килограммов, поэтому он сидел на пассажирском сиденьи крохотной для него машины непристегнутым. Парадокс, но это Женьку и спасло, благо огромная сила инерции почти мгновенно выбросила его из покореженного металла. А от Сережкиного “Пежо” почти ничего не осталось. Сам он погиб на месте. У него не было даже малейших шансов выжить при таком ударе. Я потом спрашивал патологоанатома, проводившего вскрытие, успел ли Сережа почувствовать боль перед смертью. Нет, отвечал доктор, он ушел без страданий — мгновенно. Может, это сейчас и неважно, но мне его слова чуть-чуть облегчили душу.
Нам остается надеяться, что с Женей все обойдется. Разговаривал с его лечащим врачом. Он сказал, что рефлексы к пациенту постепенно возвращаются, значит, головной мозг серьезно не пострадал. Но пока есть вопросы по состоянию позвоночника. Жерносека продержат в неподвижном лежачем положении примерно месяц — в целях страховки от неожиданных осложнений. А затем врачи вынесут вердикт. Есть большая надежда, что молодой человек избежит инвалидности. Более того — существует даже вероятность, что Евгений продолжит спортивную карьеру.
У Сережи ничего уже не будет… Как мне смириться с этим? Он ведь накануне гибели вечером четверга звонил мне в Витебск. Голос был радостный, бодрый: “Евгеньич, только что на тренировке 205 толкнул, как пустой гриф. Даже не почувствовал веса. Так что с меня мировой рекорд на ближайших соревнованиях. Все, я в баню пошел”. Действительно, он к парижскому чемпионату мира был готов отменно. Я ведь его берег всегда — с тех пор, когда семиклассником привез в новополоцкий спортинтернат. На мелочи мы не разменивались, подводились только к мировым первенствам и Олимпийским играм. Да и помимо спорта у моего ученика было планов громадье: после окончания спортивного училища поступил в полоцкий университет, где учился на втором курсе, квартиру строил, жениться хотел. Девушка у него замечательная — бронзовый призер юниорского чемпионата Европы в метании молота Наташа Шаюнова. Они так органично подходили друг другу, так дополняли друг друга — любо-дорого было смотреть. И в один миг все рухнуло. Если бы знать, что во время того телефонного разговора со мной его жизнь уже начала отсчет последних 10 часов... У тяжелой атлетики горе, у белорусского спорта горе, а каково его семье — маме, папе, старшей сестре, невесте… Это не передать словами.
Знаете, каким он парнем был?
В субботу с Сергеем прощался Новополоцк — гроб был выставлен в большом ритуальном зале. В воскресенье состоялись похороны, на которые приехала национальная сборная по тяжелой атлетике, а также минское и витебское спортивное руководство. С девяти до десяти часов утра на городском стадионе была организована церемония прощания. После гроб с телом был перевезен на малую родину покойного — в деревню Дерновичи Верхнедвинского района Витебской области, где и был похоронен двукратный призер мировых чемпионатов.
Мне тоже сейчас тяжело. Все выходные пытался вспомнить подробности нашего с Сергеем общения, все-таки я его немного знал по роду журналистской деятельности. Это были все какие-то отрывки, не складывавшиеся в цельную картину. Хотя нет, одно обобщение вывел абсолютно точно — мне ни разу не удалось поздороваться с Лагуном. Вот так, чтобы первому подойти и поздороваться. Тезка постоянно опережал мой посыл и всегда протягивал руку первым — будь-то тренировка или торжественный прием. В последний раз это случилось за 16 дней до его гибели, когда мы с нашим фотокором Сашей Шичко приехали в Стайки к тяжелоатлетам перед их отлетом на чемпионат Европы в Казань. Стоило новополочанину появиться в дверях, как он сразу же “срисовал” в зале “посторонние” лица. Добродушная улыбка, крепкое рукопожатие сухой шершавой ладони: “Прессболу” — привет! Я смотрю, не забываете вы нас. Как поживаете?” Он всегда был очень вежлив и несуетлив. Крестьянская основательность во всех движениях — четких, размеренных. Он так и на помосте работал.
Помню, осенью прошлого года на чемпионат мира в Анталью Сергей прилетел с третьей партией спортсменов, примерно на неделю позже журналистов. При нашем первом свидании в огромном холле “Кремлин Паласа” он поинтересовался, кажется, всем: последними новостями на турнире, погодой, моими условиями проживания, оснащением пресс-центра, зрительским интересом. “Мне ведь скоро поднимать”, — словно объясняя широкий охват вопросов, улыбнулся Лагун.
Накануне его бронзового выступления в категории до 85 кг мы столкнулись у лифта, когда спускались на завтрак. “Все-таки сильная у вас газета. И смелая, — после приветствия первым начал разговор Сергей. — Ничто ее не смущает: ни допинговые скандалы, ни приключения Арямнова, ни курительные смеси. Я ведь прекрасно понимаю, с какой неохотой после таких публикаций с их авторами общаются наши тренеры. Мне самому было неприятно об этом читать, а вам же нужно на фоне негатива вникнуть в детали, проверить факты, поговорить с людьми. Психологически такая работа, наверное, не из легких”. Что я ему мог тогда ответить — уж не труднее твоей, Серега.
До сих пор не понимаю, как он в третьем подходе толчка отважился подлезть под этот вес — 211 кг! Тогда в успех атлета верил разве что наш тренерский штаб — с журналистских мест казалось, что эта дура сейчас его раздавит. А он — точь-в-точь по Высоцкому: “Ну, вот исчезла дрожь в руках, теперь — наверх!” Лагун взял 211 почти в струнку. Я Сергея потом спросил: если бы Хачатрян и Лу Йонг поджали тебя во втором движении, с мыслями о пьедестале пришлось бы расстаться? Ответ был лаконичен: фиг им, пошел бы на 214!
Шершуков, конечно, слепил его на славу. Вспоминаются турецкие откровения Виктора Евгеньевича: “У Сергея светлая голова. Он превосходно развит интеллектуально: со своей девушкой посещает театры, в курсе последних кинопремьер, в интернете чувствует себя как рыба в воде, в то же время любит книжное чтение. А вы посмотрите на собственный вес Лагуна. Он ведь даже до 84 килограммов недобирает. Перед Лондоном нарастит еще 5 кило, потом чуть придержит себя — появится скорость в рывке. Если все получится, то в его силах поднять на Олимпиаде 175 в рывке и 220 в толчке. В сумме получается 395, что выше мирового рекорда в двоеборье. Стало быть, медаль с таким результатом можно гарантировать”.
Можно, Евгеньич, с таким — можно. И рекорд мира Сергей подарил бы вам, как обещал. Он не обманул — не успел просто. Линия жизни оборвалась…
Светлая память!