Александр Гончаров: готов протянуть Арямнову руку
После некоторых раздумий главный тренер национальной команды по тяжелой атлетике Александр ГОНЧАРОВ прокомментировал ультиматум Андрея Арямнова. Мы прошлись с ним по всем острым темам, поднятым олимпийским чемпионом.
Завистники за спиной
— Александр Васильевич, в какой весовой категории вы выступали? И
каких высот достигли?— Начал заниматься тяжелой атлетикой после окончания 10-го класса — очень поздно, чтобы думать о спорте высших достижений. Я всегда реально оценивал свои возможности. И хотя какое-то время пытался себя же и опровергнуть, но потом, видя, что не могу достичь высокого результата, после армии перешел на тренерскую работу в ДСО “Спартак”. Мастером спорта стал в категории до 82 кг. Потом выступал в весе до 94 кг, поднимал 150 в рывке и 187 в толчке.
— Может ли тренер, сам не поднимавший больших весов, успешно готовить тяжей?
— Считаю, Арямнов в этом вопросе рассуждает узкопрофильно. Сразу задаю Андрею встречный вопрос: а как же смог тогда его личный наставник Михаил Солодарь, будучи кандидатом в мастера спорта, подготовить чемпиона Олимпийских игр в тяжелой весовой категории? А кто сделал олимпийскими чемпионами Шария, Тараненко, Курловича, призерами Игр Олещука, Лавренова, Батюшко, Стукалову, Новикову? Такие же тренеры, как и я, которые не сумели в свое время стать великими спортсменами, но воплотили мечту в учениках. Вот и я как главный тренер национальной команды, не став даже международником, сумел подготовить олимпийских медалистов всех достоинств — начиная от золотого и заканчивая бронзовым. А как смог я, ничего не зная о тяжелой атлетике, сделать своего личного воспитанника Андрея Рыбакова двукратным призером Игр? Пусть задумается Арямнов и те люди, которые стоят за ним. Есть четкие факты и цифры, их нельзя опровергнуть. Если взять послужной список сборной в целом, то в среднем в год на всех официальных соревнованиях вплоть до первенств Европы среди кадетов получается шестьдесят медалей.
— Вместе с тем Андрей утверждает, что вы как главный тренер пишете тренировочные планы, не особо заботясь о самочувствии атлетов, излишне нагружаете одни и те же группы мышц, что ведет к частым травмам.
— Во-первых, план — не догма, а руководство к действию. Встал сегодня спортсмен не с той ноги, не то съел, плохо себя чувствует, ему не хочется тренироваться, перегрузился — существует дифференцированный подход. Либо можно с тренером согласиться, либо сделать то, что подсказывает спортсмену сердце. Поэтому обвинения безосновательны. В них вижу простое желание меня укусить.
Во-вторых, Арямнов, тренируясь по моему плану (с определенными сносками, о которых сказал выше), стал олимпийским чемпионом. Это уже после Пекина он начал готовиться самостоятельно.
— Однако Андрей заявил, что еще до победы на чемпионате мира 2007 года отказался работать по вашей схеме.
— Это неправда. Идет элементарный накат на главного тренера. Арямнов не впервые в средствах массовой информации высказывается обо мне в негативной форме.
— Как думаете, почему?
— Я человек, который требует жесткой дисциплины в команде. Как только спортсмен или тренер начинают действовать по-своему (а такие индивидуалы, как правило, все делают неправильно), идет ухудшение технических результатов, психологическая ломка. Что в итоге приводит к катастрофе. В белорусском спорте уже был случай, когда олимпийская чемпионка после Афин рассталась со своим учителем. Так у нее сразу не заладилось, все перестало получаться. В подобных ситуациях рядом сразу появляются советчики, которые хотят помочь, но на самом деле вредят. Обычно это несостоявшиеся специалисты или люди, вышедшие в тираж. Они не попали в обойму, потому что либо слабо знают тему, либо были в этой теме тридцать лет назад, но до сих пор считают себя великими спецами.
Эти критики, а я назвал бы их завистниками, не помогают спортсмену встать на правильный путь, а, наоборот, говорят: “Ты же чемпион, имеешь право”. Принижается роль тренера. Поэтому когда начинают его сравнивать с олимпийским чемпионом, я задаюсь вопросом: “А кто нашел этого спортсмена, приобщил, довел, сделал из него победителя?” К тому же забывают, что существует множество околоспортивных вопросов, которые тоже надо решать. На олимпийском помосте должны сойтись не только сила и психологический настрой атлета, но и немало других факторов.
— Надо отдать должное Арямнову: обо всех своих наставниках — первых тренерах, личном — он высказывается сугубо в положительном ключе. Направленность его заявлений конкретна.
— Да, он постоянно говорит и пишет, что я плох и как тренер, и как руководитель национальной команды. Однако работаю главным тренером уже одиннадцать лет, за это время в Афинах у нас было три медали, в Пекине — две, в том числе золотая, не считая наград чемпионатов мира и Европы, мировых рекордов. Поэтому мнение одного заинтересованного человека — это еще не реальная обстановка. Во-вторых, после каждого такого полоскания моего имени я неоднократно разговаривал и с председателем Белорусского тяжелоатлетического союза, и с главой отрасли. Мы конкретно разбирались по персоналиям (и по мне, и по Арямнову) и всему прочему. И руководство приходило к заключению, что это — напраслина. В конце концов оно само знает, кого назначает на должность и с кем продлевает контракт.
Виновные не найдены
— Вы упомянули про одиннадцать лет, проведенных у руля национальной команды. Вместе с тем наряду с медальным валом этот период ознаменовался для белорусских тяжелоатлетов и четырнадцатью допинг-скандалами. Вы понесли какое-то наказание со стороны Минспорта или НОКа?
— Начнем с того, что допинг сегодня — это проблема многих видов спорта. К большому сожалению, доступность информации в интернете, возможность приобрести те или иные препараты позволяют спортсменам, их тренерам, докторам использовать схему, которая дает положительный эффект в учебно-тренировочном процессе. От этого уже никуда не деться.
Если же говорить о моей причастности, то хочу сказать, что в антидопинговых правилах ВАДА написано: полную ответственность за применение стимулирующих препаратов несет спортсмен. Он главное действующее лицо — если не хочет, никто не заставит.
Я, будучи главным тренером, естественно, косвенно виноват в том, что где-то чего-то недосмотрел. Но, кроме меня, есть личный наставник, который спортсмену и психолог, и отец родной. На следующей ступени стоит доктор: он обязан следить за применением фармакологии и категорически отметать всякие варианты, грозящие последствиями. В команде также работают четыре старших тренера отделений, которые смотрят за взрослыми и юниорами у мужчин (Шершуков и Солодарь соответственно) и женщин (Короткин и Шилай). Они тоже должны заботиться о том, чтобы предотвратить допинг.
Да, действительно, я отвечаю сегодня и за микроклимат, и за политику, и за результат. Но, господа, давайте подумаем глобальнее. Потому что вопрос здесь стоит не только о главном тренере.
— Арямнов подчеркнул, что последний допинг-случай произошел как раз с вашим воспитанником, причем несовершеннолетним.
— Поправлю Арямнова: речь о воспитаннике Могилевского училища олимпийского резерва. Там работает бригада из трех тренеров: Лобачев, Короткин и я. Этот спортсмен (его фамилия Якута) готовился к первенству Европы среди кадетов, который состоялся в мае 2010 года в Испании. Тренировался он в составе национальной команды, потому что мы завоевывали лицензии на предстоящие юношеские Олимпийские игры в Сингапуре. Личную ответственность за подготовку к соревнованиям нес я. И заявляю, что никаких запрещенных препаратов спортсмену не давал. Могу показать его личные расписки.
— Давайте!
— (Гончаров, не прерывая разговор, достал папку и стал перебирать документы.) Этот случай был одним из пунктов притязаний правоборцев, которые стоят за Арямновым. Подчеркиваю: за ним — определенная группа людей, давно превратившихся в моих врагов. Они хотят при помощи олимпийского чемпиона сместить меня с должности. Я заполучил некоторых оппонентов, едва став главным тренером. Во-первых, молодой. Во-вторых, неопытный. В-третьих, с периферии. В-четвертых, “так он же при том не олимпийский чемпион!”. Елки зеленые! Кого мы взяли на должность! Как этот человек может справиться?! Справился.
Более того, все наши олимпийские чемпионы (и Тараненко, и Курлович, и Шарий) пробовали мой хлеб — хлеб главного тренера. А олимпийский чемпион — это еще не тренер. Их главной ошибкой было то, что они без тренерской практики, без азов этой работы думали, будто хорошо толкая и делая рывок, сразу придут и создадут подобных себе спортсменов. И где они оказались? Какого результата добились? Эта тенденция, к слову, прослеживается не только в нашем виде.
Олимпийский чемпион — это лишь часть спорта. Но есть еще другая и более значимая — тренер. Поэтому система самоуправления в команде или, что еще хуже, диктат одного спортсмена категорически запрещены. Иначе однозначно будет бардак, хаос.
В качестве примера достаточно сказать, что Арямнов, будучи за рулем, уже несколько раз задерживался пьяным. Он лишен водительских прав на пять лет. И пусть Андрей не забывает, что в числе тех четырнадцати допинг-проб есть и его, давшая положительную реакцию на каннабиноиды. Этот слабодействующий наркотик не имеет никакого отношения к улучшению спортивного результата! Сегодня люди, предлагающие эти вещества, преследуются в уголовном порядке. Осталось только добраться до тех, кто их употребляет.
При том Арямнов объясняет, что накануне чемпионата Европы поехал в ночной клуб и там расслабился. Это было, как он пишет, за три-четыре дня до выступления. Какой нормальный спортсмен позволит себе такое? Причем не только я обращаю внимание на эти факты. Так, общество “Динамо” настояло на том, чтобы Арямнова за поступки, порочащие звание офицера, уволили из внутренних войск.
— К слову, Андрей — единственный представитель тяжелой атлетики, кого останавливали за рулем в нетрезвом состоянии?
— Сегодня мы говорим об официально подтвержденных фактах. Можно сколько угодно рассказывать о том, как кто-то мертвецки пьяный валялся у входа в гостиницу. Но медицинского освидетельствования нет. Поэтому мой ответ: да, соответствующие документы есть только по Арямнову.
А вот взгляните на расписку Якуты. У него нашли метандростенолон.
— Так, “…в период подготовки к первенству Европы среди кадетов я использовал фармакологические средства восстановления, выдаваемые доктором национальной команды Сонкиным Ю.В. Фармакологических средств, запрещенных к применению спортсменами, я никогда не принимал”. И врач тоже, как понимаю, должен был дать объяснения?
— Юрий Владимирович объяснялся. Но, понимаете, в разных видах спорта роль доктора в применении фармакологических средств преподносится по-разному. У нас в тяжелой атлетике это происходит немного упрощенно. Все невзгоды и проблемы при попадании, не дай бог, на контроле сваливаются на спортсмена и тренера. В случае с Якутой было проведено расследование и по его результатам отправлен отчет в международную федерацию. В нем говорилось, что виновные в возможном применении запрещенного препарата не найдены.
— Поскольку Арямнов затрагивал тему фармакологии, поясните, какую сумму предусматривает соответствующая статья расходов во время УТС?
— Семь тысяч в день на человека. Это, конечно, мало. Но должен сказать, что большую роль здесь играет тяжелоатлетический союз во главе с Александром Францевичем Шпилевским, который закрывает многие вопросы и по питанию, и по фармакологическому обеспечению. Но, учитывая, как подскочили цены на препараты, когда любой витамин стоит огромных денег, понятно, что средств не хватает. Приходится изыскивать собственные ресурсы. И, положа руку на сердце, скажу, что тренеры достают из своего кармана, чтобы восполнить пробел.
— Надо полагать, всех атлетов вы не в силах обеспечить в достаточной мере?
— Если у тренера один-два спортсмена, то он справляется. Но если, условно говоря, как у меня… Вот я сегодня веду восемь человек. На их обеспечение требуются очень большие деньги.
— Спортсмены покупают недостающее за свой счет?
— У нас нет такой практики. И в этом нам завидуют представители других видов спорта. Мы считаем: тренер должен крутиться, а задача атлета — поднимать.
— Возвращаясь к случаю с несовершеннолетним спортсменом: кто все-таки понес ответственность за допинг?
— Во-первых, международная федерация еще не прислала официального документа ни по Якуте, ни по тем трем пробам (Черняка, Туляевой, Арямнова), которые были взяты во время апрельского чемпионата Европы в Минске. Во-вторых, повторюсь, согласно кодексу ВАДА, за все последствия приема запрещенного препарата должен отвечать спортсмен.
— А чем закончилось расследование по Черняку и Туляевой?
— Туляева объясняла, что накануне соревнований поехала домой, простыла и выпила сироп с кленбутеролом.
— Любимый сиропчик наших спортсменов!
— Да, его дала Туляевой мама. А у Черняка нашли синтетический андроген, который влияет на половую функцию мужчины. Он объяснял, что ему сыпанули препарат из чувства мести, это какая-то личная история. Поэтому не так все просто в этом мире, и однозначно отвечать на любой из вопросов очень сложно.
— Как обстоят дела в сборной с информированием спортсменов о запрещенных препаратах? Тот же Арямнов говорит, что ничего не знал про спайс. А на сладком кленбутероле в белорусском спорте кто только не попадался — даже олимпийская чемпионка! Сколько можно…
— Согласен. Поэтому недели две назад вопрос по препаратам, в том числе и по тому, который употребил Арямнов, был поднят на построении команды. Врачи женского и мужского отделений Игорь Реутский и Юрий Сонкин провели беседу на тему, к чему может привести баловство с курительными смесями. Что касается стероидов и психотропных веществ, то небольшие лекции по ним проходят периодически. Но, к сожалению, часто наши слабо образованные спортсмены больше верят интернету, этой информационной помойке.
Система “мастер-класс”
— Сколько спортсменов одновременно у вас работают на сборе?
— Сегодня женская команда — 12 человек, мужская — 18. Из них восемь атлетов — мои воспитанники. Это двукратный призер Олимпийских игр Андрей Рыбаков, четырехкратный чемпион Европы Виталий Дербенев, призер чемпионатов мира и Европы 2007 года Вадим Стрельцов, призер чемпионата Европы-2010 в Минске Николай Новиков, чемпионы мира среди юниоров Казимир Фицнер и Стас Чадович, призеры последнего чемпионата Европы среди юношей Асаенок и Гаранин. Арямнов сейчас меня критикует. А я думаю: вот пусть приходит после меня и попробует показать, как надо работать. Пока же пускай поднимает!
— К слову, Андрей затронул тему, что вы спортсменов забираете у других тренеров.
— Глупости. Никогда не пользовался такими приемами. Единственное, что мне могут поставить в упрек, так это переход Фицнера и Новикова. Объясняю ситуацию: они тренировались в Бобруйском УОРе под руководством Михаила Рабиковского. Их передал туда Николай Воронович. Когда ребята заканчивали учебу, Воронович обратился ко мне с просьбой взять их к себе. Долго отказывался. Но в конце концов согласился — когда тренер заявил, что отдаст кому-нибудь другому. Спортсмены тоже были согласны. Какие проблемы? Я что, неправильно поступаю?
Национальная сборная работает под моим руководством по системе “мастер-класс”, начиная от Арямнова и заканчивая 15-летним Гараниным. Это лучшая форма подготовки, ее выбрал тренерский совет. Кроме того, большая работа ведется с резервом: за счет привлеченных средств ОШВСМ, УОРов, СДЮШОР к нам приезжают перспективные спортсмены. Тренируемся в две смены, чтобы места на двенадцати помостах хватило всем. Никто не ущемлен. И выигрываем в том, что все на виду. Лучшие наставники также привлекаются в сборную.
К слову, в связи с ажиотажем вокруг Арямнова стали часто слышаться разговоры о том, что мало привлекаем в тренерские советы аксакалов, как они себя называют. Поэтому хочу сказать: я уважаю любого человека, добившегося результата. Но если он давно уже отошел от учебно-тренировочного процесса и не принимает активного позитивного участия в воспитании спортсмена как личности, то о каких советах с их стороны можно вести речь? Люди просто отстают. По всем позициям. Начиная от учебно-тренировочного процесса и заканчивая фармакологическим обеспечением и психологией. Все кардинально поменялось: в далекие шестидесятые в двадцать лет только начинали тренироваться, а сейчас в двадцать становятся олимпийскими чемпионами. Поэтому тренерский совет, считаю, должен состоять из тех специалистов, которые варятся в нашей кухне. Кому как не лучшим из них решать, кого ставить на сбор, везти на соревнования, какой вес заказывать и нести за это ответственность. Это все согласовано с БТС, все стоит на контроле в Минспорта. А я являюсь членом тренерского совета и всегда любой мало-мальский вопрос, заслуживающий внимания, обсуждаю со старшими тренерами отделений национальной команды. Поэтому обвинения в том, что существует только мнение главного тренера, некорректны.
— Вы говорите, подключаете на сбор много молодежи. Что происходит, когда молодой атлет, не входящий в состав национальной команды, получает травму? Ему как-то помогают жить дальше?
— Понимаю, о чем вы. Да, Арямнов постоянно развивает тему, что Гончаров переломал всех спортсменов, что они инвалидами отползают от национальной команды, что на них не обращают внимания, что их использовали и выбросили. Все это чепуха. Есть медицинская статистика, ее можно отследить. Пусть назовет конкретно хотя бы одного спортсмена, который претендовал на какую-то группу инвалидности. Сегодня закончили выступления Потоцкий, Карасев, Лобан и другие. Но это же не значит, что их сломали! Просто у каждого свой потолок.
Что касается Глазкова, о котором говорит Арямнов, то да, он на тренировке в толчке травмировался — надрыв четырехглавой мышцы бедра. Сделали операцию. Но он сегодня не инвалид! И парень сам сказал: “Больше не хочу тренироваться”. Вот и все. Никто никогда никого не выгоняет. Всем дают шанс идти до конца. Но еще раз повторю: умные люди вовремя останавливаются и перепрофилируются. Потому что спорт — это только маленькая частичка жизни. После него будет учеба, работа, семья и благополучная, дай бог, старость.
Не хочешь — не ешь
— Полностью ли вас как главного тренера устраивают условия, которые в силах создать Стайки?
— Скажу сразу, что Арямнов живет в полулюксе. Питается, как все олимпийские чемпионы и другие достойные спортсмены. Ежедневный рацион укладывается у нас в 56 тысяч в день на человека. Если вдруг ему не хватает молока или булочки, вареной колбасы, а может, черной икры, то у него есть хорошая зарплата, на которую можно обеспечить себе подкормку. БТС и здесь нам помогает: дает сухофрукты, шоколад, соки и прочее, что является большим подспорьем.
— 56 тысяч — это мало?
— Цены на продукты взлетели, поэтому на столе все меньше и меньше замечаю фруктов. Раньше почти каждый день лежала 100-граммовая шоколадная плитка, а красная икра чередовалась через день с красной рыбой. Уже с полгода этого нет. Сейчас шоколадку могут положить 25-граммовую, иногда она вообще отсутствует. В принципе, если говорить о состоянии сытости, спортсмен не испытывает чувство голода. Но есть такое понятие, как качество продукта. Это совсем другое. Оно могло бы быть и лучше. И здесь могу лишь сказать, что спортивная база Стайки старается, как может. Ее возможности небезграничны. Поэтому, считаю, наше питание вполне достойное.
— Кто заказывает меню?
— В Стайках есть технолог, которая уже знает потребности того или иного вида спорта. Иногда я прошу ее внести коррективы, поменять сок или салат. Но, понятно, это не ресторан, где можно заказать все, что угодно.
— Диетические или разгрузочные дни устраиваете?
— Диету каждый способен организовать себе сам. Съешь половину от того, что поставили на стол, не забивай желудок. Не хочешь мясо — не ешь. Пойди в магазин по соседству и купи то, что надо.
— Можно ли сказать, что рацион сбалансирован в соответствии с потребностями тяжелоатлетов?
— Если добавить фруктов, икры и красной рыбы, все было бы нормально. Однако я еще не видел ни одной команды, у которой все было бы хорошо. Обязательно найдется тот, кому что-то не нравится.
— Как атлеты восполняют потери жидкости?
— В столовой нам каждый день дают по пачке сока и бутылке минеральной воды (обычно “Фрост”, иногда “Дариду”), порой негазированную питьевую воду “Кстати”. Вечером каждому полагается 250-граммовый пакет молока.
— А спортивные напитки? В тренировочном зале их ставите?
— Централизованно они не готовятся. Иногда Юрий Сонкин в зависимости от величины сметы и наличия в аптеке Минспорта закупает сухие смеси и раздает тренерам. Тот же личный наставник Арямнова разводит для него смесь и каждый день приносит в зал. Это обычный энергетический напиток, состав элементарный: углеводы, аскорбиновая кислота.
— Арямнов затрагивал вопрос об условиях проживания.
— Конечно, можно было бы селиться в другой гостинице, там комфорта немного больше. Но здесь хорошо то (особенно летом), что есть балконы — ведь каждый вид спорта испытывает проблему с сушкой формы. Сантехника, правда, старого производства, но недавно во многих номерах сделали ремонт: переклеили обои, покрасили полы, сменили кровати. Сказать, что супер, нельзя. Но и что плохо — тоже. Живем так же, как и в других видах спорта.
— Соответствует ли зал всем необходимым спортивным требованиям?
— У нас два зала — женский и мужской. Мы очень благодарны министерству и директору Стаек за то, что учли наши медальные позиции, перспективу и все прочее. Тренируемся отдельно, и в этом большое преимущество. Что касается комплектации, то все необходимое оборудование, учитывающее специфику вида спорта, у нас есть. Однако Арямнов после Олимпиады затребовал себе дополнение — и не потому что необходимо, а потому что надо было что-то говорить. Были здесь Тетерин с министром. Арямнов начал руками махать, показывать, чего ему не хватает. Вскоре олимпийскому чемпиону привезли беговую дорожку, велосипед, станки для закачки колен и жима лежа. Эти два станка он сразу отверг. На велосипед залез один раз, побаловался и остыл. Дорожка тоже недолго привлекала его внимание. Впрочем, спасибо Арямнову, всем этим пользуются другие.
— Есть, оказывается, и положительные моменты! А что там со станком для закачки колен? Андрей говорит, что он ему мал.
— В этот станок умещаются все, кроме него, хотя в команде есть и более габаритные спортсмены — Ворник и Жерносек. Если Андрея не устраивает, пусть поднимется в медцентр на второй этаж, где есть пневматический станок. Или идет в третий корпус в тренажерный зал. Но Арямнов заявляет, что ему надо, чтобы все было в одном месте!..
— Как в сборной обстоят дела с экипировкой?
— Хотел бы, чтобы нашу команду одевали лучше. Это однозначно. Если сегодня тратятся деньги на пошив той или иной детали спортивной экипировки, то, думаю, в Беларуси есть более достойные и профессиональные дизайнеры и швеи, которые могли бы из этого же материала сделать более качественный продукт. Неплохо было бы, чтобы учитывали также то, что тяжелоатлеты не только в теплице тренируются. Мы устраиваем лыжные походы, прогулки по улице весной и осенью. И хотели бы выглядеть при этом командой, а не сборищем батраков, одетых кто во что придется. Вон футболист еще перворазрядник, а уже упакован по полной программе. Завидно!
— Арямнов говорил еще про некачественную специальную обувь.
— Хорошо, что в этом вопросе я уж точно не замешан! Можно немного расслабиться. Вот говорят часто: иностранное — это эталон. Да какое там! Сделали нам штангетки к Олимпиаде — с виду просто залюбуешься. А только пот на них попал — и моментально из красавицы они превратились в старуху. Расползлись, даже не продержались положенных по нормативным документам полгода. И комбинезоны та же фирма “Адидас” производит плохие. Мы здесь ничего не можем поделать.
Понять, простить…
— Арямнов в данной ситуации является для меня как оппонентом, так и помощником. Многое сегодня я шлифую в отношениях с командой в целом и с ним в частности. Вопросы, которые возникают — и “за”, и “против”, — в любом случае идут на пользу. Они позволяют взглянуть на себя со стороны. Кто скажет, что я идеален? Никто!
— То есть могу констатировать, что вы не воспринимаете эти выпады в свой адрес исключительно негативно?
— Да, можете. Потому что в любом негативизме есть объективизм. И более того: я готов идти с Андреем на сотрудничество, протянуть руку. И это несмотря на то, что недавно он в присутствии министра спорта и вице-президента НОКа произнес в мой адрес уничижительные слова. Мне пришлось это проглотить. Мог бы подать в суд — и выиграл бы. Но я не склочник.
Кстати, Арямнову вложили в уши, что это я с бывшим министром Григоровым стал инициатором того, чтобы у Андрея и его личного тренера забрали президентские стипендии. Но я здесь ни при чем! Клянусь всем святым, что у меня есть.
— Мне показалось, что именно в этом эпизоде кроется одна из главных причин нынешней позиции Андрея.
— Конечно! Хотя не все так однозначно. Особенности воспитания и психики, олимпийская медаль в столь молодом возрасте, правдоборцы, спешащие на помощь — все сыграло роль. Я готов понять и простить. Однако ни в коем случае не позволю, чтобы спортсмен делал так, как ему хочется: когда у него нет ни отбоя, ни подъема, когда он каждую тренировку проводит так, как посчитает нужным, и личный наставник для него не указ, не говоря уже о главном тренере. Считаю, что карт-бланш имеет тренер. А у спортсмена есть право выбора: будет ли он выполнять условия, которые в дальнейшем выльются в очередной серьезный олимпийский успех, или нет, что ведет к бардаку и утопии.
Если бы нашелся человек, который позитивно Арямнова настроил, все забылось бы через две недели. Нормальные люди всегда находят общий язык.
Светлана ПАРАМЫГИНА,
http://pressball.by