Мы все хотели быть НовакамиД.И.Иванов, заслуженный мастер спорта СССР Сегодня, когда
у нас тысячи чемпионов Европы, мира и олимпийских игр, когда на счету
наших тяжелоатлетов Да, всё — и победы, и рекорды. А пионером в этом важном и почётном деле стал легендарный Григорий Новак, имя которого в трудные послевоенные годы не сходило со страниц мировой спортивной прессы. Как только Новака не называли: "Подъёмный кран", "Фабрика рекордов", "Советский Геркулес"... Трудно переоценить волшебное влияние этого уникального силача на сотни тысяч молодых людей, мечтавших прославиться в спорте (не только тяжелоатлетическом). Мы все хотели быть Новаками — чемпионами и рекордсменами мира, такими же богатырями, как этот замечательный спортсмен. Своего
тяжелоатлетического кумира я впервые увидел Вот что рассказывает о себе заслуженный мастер спорта, заслуженный артист РСФСР Г.И.Новак: "Когда известный спортсмен или артист появляется на сцене, зрителей всегда интересует, что у нас делается за кулисами или "как мы дошли до жизни такой?" Я, вообще-то, часто получаю письма и записки из зала именно с подобными вопросами. Но недавно я получил из зала записку примерно следующего содержания: "Тридцать лет назад я видел Григория Новака на спортивных соревнованиях. Сегодня я в цирке с внуками, и на арене — снова Новак. Ответьте, пожалуйста, сколько вам лет? То есть кто вы — Григорий Новак или его сын?" В цирке нужно показывать, что умеешь делать, а не разговаривать. Но, поскольку сейчас мы не в цирке, я отвечу. Да, это я — Григорий Ирмович Новак. Родился более полувека назад. Учился, женился. Около сорока лет выступаю. Сначала на сцене, затем на помосте, а последнюю четверть века на арене цирка. Что было для меня раньше: цирк или спорт — трудно сказать: не было бы цирка, не было бы и спорта. И наоборот. С цирком я познакомился очень рано. Мне было одиннадцать лет, когда я увидел людей, которые летали в воздухе, словно птицы, собачек, которые крутили сальто-мортале, лошадей, которые вальсировали и даже смеялись, силачей, которые поднимали неимоверные тяжести. И мне казалось, что всё это недосягаемо для простых смертных. Во всяком случае — для меня. Мне захотелось стать таким же сильным, смелым, ловким, и я "заболел" цирком. Очень скоро я начал выступать как акробат. Выступал на эстраде, в цирке, в кружках самодеятельности. А когда моя семья переехала из Чернобыля в Киев, я стал интересоваться многими видами спорта и, как все мальчишки, хотел объять необъятное. Искал себя. А остановился на штанге. Вначале киевские газеты писали, что в городе появился Гриша Новак, акробат и подающий надежды штангист. Через два-два с половиной года — чемпион и рекордсмен Украины Гриша Новак. А ещё через год — рекордсмен Советского Союза и мира мастер спорта Григорий Новак. Потом началась война, и появился лейтенант Новак. А вскоре после войны — заслуженный мастер спорта, чемпион мира. Последние двадцать пять лет я в цирке. Теперь уже Григорий Ирмович Новак." К этому следует
добавить, что восхождение Новака как атлета было ошеломляющим. Благодаря
отличной акробатической подготовке он, попав к тренеру Александру Конкину,
за три года занятий штангой стал таким сильным, что в девятнадцатилетнем
возрасте был грозой для именитых штангистов довоенного периода. Каждый рекорд —
веха. Каждый дорог атлету, но с особой гордостью Григорий Ирмович
вспоминает о "1942 год. Я работал начальником физподготовки Дома Красной Армии в Новосибирске. Шла Великая Отечественная война. Мне было двадцать два года. Я был молод, напорист, силён. Как и все молодые люди, рвался на фронт. Писал рапорт за рапортом. Видимо, я изрядно этим надоел начальству. Меня вызвал член Военного совета Сибирского военного округа и спросил: — Лейтенант
Новак, вы, помнится, должны — Так точно, — ответил я. — И не просто выступить, — продолжил член Военного совета, — а выступить на побитие всесоюзных и мировых рекордов. — Так точно, — подтвердил я. — Должен был выступить на побитие мировых рекордов... — А не смогли бы вы сейчас здесь, в Новосибирске, показать эти результаты? — Разрешите обратиться: кому нужны здесь и сейчас рекорды — война ведь идёт? — Нет, товарищ лейтенант, вы многого не понимаете. Именно здесь и сейчас очень нужны рекорды. Задача ясна? — Так точно. — Выполняйте. — Есть. Дорогие товарищи, я тогда впервые понял, что стоит за рекордом, на что нужно тратить свою мышечную и нервную энергию и поднимать эти миллионы килограммов. Конечно, трудности были. Я уже давно не тренировался. Мы тогда готовили лыжные сибирские полки. Работали много, ни минуты свободной. И всё же я выполнил свою боевую задачу — установил два всесоюзных рекорда, превышавших мировые". К первому послевоенному чемпионату мира Григорий Новак пришёл в полной боевой готовности. Вот как, по его рассказу, был открыт "золотой счёт" советского спортивного движения на мировой арене: "В то время спортсмены нашей страны не были членами ни одной спортивной международной федерации. И ни один рекорд, установленный нами, не признавался как мировой, хотя вполне этого заслуживал. Открыть счёт золотым медалям доверили нам, штангистам. Мы, как говорится, вытащили счастливый лотерейный билет — первыми из советских спортсменов поехали на официальное первенство мира в Париж. Итак, 1946 год, Париж. Мы прилетели в день открытия чемпионата. Прилетели и не знали: будем участниками соревнований или же только зрителями. Как раз в тот день проходило заседание конгресса, на котором решался вопрос о принятии нас в члены Международной федерации тяжёлой атлетики. И вот в три часа дня наши старшие товарищи уехали на заседание конгресса, а мы остались ждать в гостинице. Час ждём, другой, третий. Наконец в половине седьмого нам позвонили и радостно сообщили: "Танцуйте — мы приняты!" И уже в семь вечера мы стояли на огромной сцене дворца "Шайо", где разыгрывалось мировое первенство. Десять участников в красных трико с гербом Советского Союза. Забегая вперёд, должен сказать, что наша сборная тогда проиграла американской команде по очкам, но по сумме поднятых килограммов мы обыграли спортсменов США на четверть тонны. Вспоминаю
своё выступление. У меня Тогда это
было много. Мировой рекорд в Для первого
своего подхода я попросил установить Только
назавтра, когда нам принесли французскую прессу, переведённую на русский
язык, всё стало понятно. Чего только не писала о нас, советских
спортсменах, французская пресса — я говорю о буржуазной прессе того
времени. "В Париж приехала загадочная команда из России. В составе команды
грузчики и бурлаки, умеющие поднимать мешки и таскать пианино..." И вообще
— "советский килограмм — семьсот французских граммов". Смешно, но обидно.
Эта писанина украшалась шаржами. На меня был такой шарж — кружочек, в
середине точка, маленькие ручки, кривые ножки и что-то похожее на голову.
И подпись: "Новак выкатился на сцену, как шарик, Штангу,
помню, я выжал действительно очень легко. И, чтобы сделать
доброжелательнее ко мне публику, сразу же Судьи (египтянин,
француз и англичанин) единогласно засчитали поднятый вес. Я обыграл
ближайшего соперника Тут я позволю
себе прервать рассказ Григория Ирмовича и объяснить, почему "Это была
разведка боем, — продолжает свой рассказ Григорий Ирмович. — Самое
приятное для спортсмена — победа. Я не сентиментальный человек, но сейчас,
когда вижу, как наши спортсмены восходят на пьедесталы мировых первенств,
как под звуки Можно
предположить, что без победы Новака дебют советских штангистов на мировом
помосте в Париже не произвёл бы особого впечатления, хотя ещё четыре наших
атлета стали призёрами чемпионата. Нужна была именно сенсация. И такой
сенсацией стали мировой рекорд Новака в Это признание,
надо заметить, было завоёвано не только Новаком. Хотя наша сборная была
укомплектована атлетами, прошедшими через тяжелейшую войну (большинство
богатырей вернулось в строй после ранений) — но прославленные ветераны
штанги довоенных лет не подкачали. Они уступили После
чемпионата на зимнем велодроме, вмещающем около Парижский
триумф сделал имя Новака самым популярным из всех советских спортсменов,
причём не только "Не знаю, —
говорит Григорий Ирмович, — может, я постарел. Мне кажется, что раньше всё
было интереснее, красивее. Вспоминаю, как все союзные республики готовили
к Дню физкультурника спортивно-театрализованные представления. Каждой
республике давалось Итак, стадион "Динамо" (Лужников тогда ещё не было). Шестьдесят тысяч зрителей. После выступления делегации Украины на зелёном поле остались только я, судьи, помост и штанга. Вёл спортивный праздник известный комментатор Всесоюзного радио Вадим Синявский. Первый подход — разминочный. Я легко поднял штангу и сразу попросил установить рекордный вес. Когда подошёл к этой рекордной штанге и только ещё нагнулся, чтобы взяться за гриф, Синявский, опережая события, объявил в эфир и зрителям стадиона, что рекорд уже установлен. Между тем как я ещё и к штанге-то не притронулся. А на "Динамо" всё близко, всё видно. Я отвлекся от штанги, посмотрел на трибуну и увидел доброжелательные лица. Самое страшное слово для штангиста — "попытка". И я это слово услышал. Я стоял посреди стадиона как в воду опущенный. Ко мне подошёл мой тренер и спросил: "В чём дело, Гриша? Вспомни, где ты находишься..." У меня оставалось ещё две минуты и всего одна попытка. "Во что бы то ни стало нужно поднять штангу!" — приказал я себе. Я стал бегать, прыгать, кувыркаться, ни на кого не обращая внимания. А когда Синявский объявлял мой третий подход, то произнёс примерно следующее: "Итак, последняя попытка Новака. Я надеюсь, что он меня не подведёт". "Конечно, я его не подведу", — решил я. И действительно не подвёл. Когда я зафиксировал рекордный вес на прямых руках, судье-фиксатору пришлось трижды крикнуть: "Опустить!", пока я наконец не выполнил его команду. Зрители бурно аплодировали". О памятных событиях в жизни Новака-спортсмена можно вспоминать бесконечно. Последний раз
честь нашей сборной он достойно защитил на Конечно, всё
имеет начало и конец. Каким бы железномускульным ни был атлет, рано или
поздно он оказывается вынужден уступить дорогу молодым соперникам, по-хорошему
жадным до рекордов и побед, до громкой спортивной славы. Вскоре после
Не проходило недели, чтобы Новак не появился перед публикой на эстраде или на сцене какого-нибудь рабочего клуба. Причём непременно со штангой и гирями. И все свои показательные выступления он всегда по ходу дела комментировал, остроумно отвечая на многочисленные вопросы зрителей. Ведь наш народ очень любит сильных людей и живо интересуется всем, что касается развития силы. Перед тем как сесть за эту статью, я был приятно удивлён очередным талантом Новака — не простого, как мы говорим, "железятника", а писателя, сценариста, изумительного мастера художественного слова. Никто и никогда так страстно и так лирично не рассказывал о спорте и о цирке, как делает это Григорий Ирмович — дипломированный артист разговорного жанра. Я пришёл к нему на новую квартиру, что на Ленинградском проспекте, на несколько минут (меня ждали неотложные дела в редакции "Советского спорта"), но, забыв обо всём, как зачарованный около трёх часов кряду слушал Новака. Как же я жалел, что не взял тогда с собой магнитофона! — Зачем ты пишешь? Не пиши! — говорил мне Новак. — Ты послушай меня... Прости, не могу сидя... И он с большой теплотой и сердечностью рассказывал о знаменитых артистах цирка, о спорте, обо всём, к чему навечно приросла его душа... |