Газета "Советский Спорт", 11 апреля 2003 года, Геннадий Ларчиков
Салман
Хасимиков:
Горжусь, что
прославлял Родину ЮБИЛЕЙ 5 апреля исполнилось 50 лет замечательному борцу, заслуженному мастеру спорта Салману Хасимикову — четырехкратному чемпиону мира, двукратному чемпиону Европы.
ВОЛЬНАЯ
БОРЬБА
ВЫВЕЛА В
БОЛЬШОЙ МИР
—
Салман,
«Советский
спорт»
присоединяется
к
многочисленным
поздравлениям
по случаю вашего
50-летнего
юбилея. Вы
оставили
яркий след в
большом
спорте. А с
чего все
началось?
—
С желания
побыстрее
покинуть
маленькое селение
Старая
Сунджа, что
находится
рядом с
Грозным, и
увидеть мир.
—
События 1944
года, когда
чеченцы были
переселены в
Казахстан, коснулись
вашей семьи?
—
Безусловно.
Вместе со
всеми были
репрессированы
и мои будущие
родители. Так
что сам я
родился в
Казахстане,
но после
хрущевской оттепели
в 1957 году семья
вернулась на
историческую
родину и
поселилась в
Старой Сундже.
Мать всю
жизнь
работала в
колхозе, а
отец на
заводе в Грозном.
Вольной
борьбой
увлекся
после просмотра
киножурнала
о знаменитом
борце четырехкратном
чемпионе
мира Али
Алиеве, который
благодаря
победам на
ковре
объездил весь
мир. И я
захотел
повторить
его путь.
Моим сверстникам
тоже было
тесно в
маленькой
Сундже, но
далеко не все
выбрались из
нее. Я же в 16-летнем
возрасте
пришел в
секцию
вольной борьбы
к
замечательному
тренеру Деги
Багаеву,
который
научил меня
не только
побеждать на
ковре, но и
правильно
ориентироваться
в большом
мире. Под его
руководством
я добился
первых
успехов в
юношеских
соревнованиях
в Европе и в
мире, однако
своей
вершины
достиг после
переезда в 1976
году в Москву
— завоевал
золотые
медали и на
чемпионатах
мира и
Европы, и в
Спартакиаде
народов СССР.
Кстати, во
всесоюзных
соревнованиях
побеждать
было труднее,
чем в
международных.
Когда я
выезжал на
чемпионаты
мира, то в
Спорткомитете
СССР моя
победа
считалась
запланированной.
И в самом
деле, многие
схватки мировых
чемпионатов
для меня
становились
хорошими
тренировками.
—
А почему вы
ни разу не
стали
олимпийским
чемпионом?
—
Прежде всего
потому, что
не
участвовал в
Олимпийских
играх, хотя
готовился к
ним в трех
олимпийских
циклах, но
каждый раз в
последний
момент меня
преследовал
какой-то злой
рок — я
получал
травму.
—
Как
сложилась
ваша жизнь
после ухода с
ковра? — Хуже не придумаешь — чуть ли не на следующий день я оказался никому не нужен, и те, кто грелся в лучах моих достижений, не нашли мне интересной работы ни в Москве, ни в Грозном, хотя я закончил Грозненский университет имени Толстого. Когда я завершил выступления, мне казалось, что потерял рай. Чем же он для меня был, что же было в нем самым важным? Мгновения побед. Вера в свою природную силу. Благодарность тренерам, научившим меня правильно ее использовать. Но однажды все-таки наступил момент, и я понял, что былого не вернуть, хотя по-прежнему чувствовал себя сильным, не нуждающимся в том, чего так не хватало много лет назад. Мгла окутала меня. И страх навсегда лишиться возможности снова выйти на бойцовский ковер в очередном чемпионате мира породил душевное смятение. Но постепенно я пришел в себя, утешаясь надеждой стать тренером. Увы, эта моя мечта не сбылась, я оказался невостребованным. Но нет худа без добра. В одной мудрой книге я прочитал, когда человек отказывается и от победы, и от поражения, он может спать без страха. Я действительно стал спать спокойно, без особых переживаний, поняв, что уход из борцовского рая это еще не конец, хотя от прежней жизни остались лишь воспоминания. В результате я оказался в Логовазе, но вскоре, убедившись в том, что взгляды руководителей предприятия противоречили мой совести, ушел и на четыре года улетел в Японию, в компанию «Антонио Иноки», которая культивирует кетч — борьбу на ринге. Это, конечно, не вольная борьба, зато в Японии я получал хорошие гонорары, которые помогли мне поправить финансовое положение.
ПАТРИОТ
С ЧИСТОЙ
СОВЕСТЬЮ
—
В последние 10
лет
чеченский
народ
оказался в
сложном
положении, и
далеко не
каждый разобрался
в нем, вышел
из него с чистой
совестью. Эти
события не
обошли
стороной и
вас?
—
Нет, конечно.
Наоборот,
случалось,
что иногда я
оказывался в
самой гуще. В
декабре 1993 года
от
снайперской
пули в
Грозном
погиб мой отец
Алхазур,
который,
между прочим,
с самого
начала не
верил в затею
Дудаева и, в
частности,
очень
сожалел о выводе
грозненского
гарнизона, по
приказу сверху
оставившего
у нас оружие.
Но ни смерть отца,
ни другие
трагические
события не
ожесточили
меня, не
толкнули
взять в руки
автомат
Калашникова.
Еще до первой
войны я активно
участвовал в
урегулировании
конфликта в
Северной
Осетии, когда
нам при
поддержке
моего
хорошего
друга и
конкурента
по сборной
СССР осетина
Сослана
Андиева удалось
вывести
из-под
обстрела во
Владикавказе
наших
студентов.
Позже я
старался
сыграть
консолидирующую
роль между
федеральными
и местными
властями.
Другое дело,
что мои
усилия не
всегда
достигали
цели — ведь
руководители
в Чечне часто
менялись, и у
каждого была
своя «правда»
и свои
ошибки. Война
наложила на
чеченцев
образ
террористов,
но ведь представление
о нас как о
врагах
русского
народа
начало
складываться
задолго до
событий 90-х
годов. Как не
вспомнить в
этой связи те
же
сталинские
репрессии,
выселение
чеченцев в
Казахстан,
хотя у нас
были Герои
Советского
Союза и
лауреаты
Сталинской
премии. Например,
в 1940 году (в 1939 г. -
поправка участника WSPORT-SHATOY
Муслима Гапуева)
Сталин лично
вручил свою премию
знаменитому
чеченскому
композитору
Али Димаеву (Умару
Димаеву, разумеется - поправка Муслима Гапуева),
однако через
четыре года
это не спасло
семью
Димаева от
выселения в
Казахстан. На
самом же деле
я убежден,
что у большинства
чеченцев нет
ненависти к
русскому
народу на
религиозной
или бытовой
почве, а если
и есть злоба,
то она
является
результатом
большой
несправедливости
на экономической
основе и
разделения
людей на очень
богатых и
бедных. В
такой
ситуации неудивительно,
что многие
чеченцы с
оружием в руках
выступили за
выход нашей
республики
из состава
России. Лично
я никогда не
одобрял такую
политику, и,
как показали
дальнейшие события,
эти люди
ошиблись, в
чем в немалой
степени
прежде всего
виноваты
наши политики,
которые
завели их в
заведомо
ложную ситуацию.
Сегодня
в Чечне очень
довольны, что
Президент
России
Владимир
Путин
признал
ошибочной
политику в
отношении
нашей
республики,
что мы такие
же люди, как и
все в России,
и я не
сомневаюсь в
том, что мы
готовы
воевать против
иноземных
захватчиков,
как это
делали наши
предки в
войнах
русских с Турцией,
первой и
второй
мировых
войнах, потому
что в
большинстве
своем мы
считаем себя гражданами
России. А
воевать мы
умеем. Ведь мы
вайнахи, не
умеющие
плакать и
выбрасывать
белый флаг.
—
Как вам
видятся
перспективы
возрождения
спорта в
Чечне?
—
Убежден, что
наши
спортсмены
еще внесут большой
вклад в
развитие
всего
российского спорта,
но при
условии,
повторяю,
если Чечня
вновь станет
таким же
полноценным
членом России,
как и другие
республики.
Со своим другом
Гелани
Товбулатовым,
работающим в
хоккейном клубе
«Спартак», мы
намерены
построить в
Грозном
универсальный
Дворец
спорта, в
котором
могли бы
заниматься в
разных
секциях мальчишки
и девчонки,
проходить
крупные международные
соревнования.
—
А из нынешних
спортсменов
Чечни есть
члены
сборных
команд России?
—
К Олимпиаде в
Греции,
насколько
мне известно,
готовятся
борцы братья
Сайтиевы,
есть кандидаты
в
национальную
команду по
тяжелой
атлетике.
—
Чем
занимаетесь
сейчас?
—
Я
безработный.
—
Где живете?
—
В Москве. В
Грозном, увы,
сейчас
по-прежнему жить
небезопасно,
а у меня ведь
семья.
—
Большая?
—
Старший сын
Шамиль
окончил
Плехановскую
академию, а
младший Тима
учится в
Нью-Йорке в
колледже. У
меня еще есть
две дочери:
младшая
Анжела и
старшая
Лейла, которая,
кстати,
подарила нам
с женой
внучку.
—
Мать жива? — Да, но она с моими пятью братьями и двумя сестрами из Грозного перебралась в Ингушетию.
ДОСЛОВНО
В
50 лет не
чувствую
себя
пенсионером.
Наоборот,
надеюсь
прожить не
меньше деда,
который умер
через
несколько
лет после
того, как мы
отметили его
100-летний
юбилей со дня
рождения.
Помню однажды,
незадолго до
смерти, у
него
разболелся
живот, и я
отвез его в
больницу, где
медсестра
поставила
клизму. Деду
полегчало, и
когда я
забирал его
из больницы,
был уверен,
что он
поблагодарит
меня. Однако
дед со
словами: «Ты
меня
опозорил
перед какой-то
девчонкой», с
такой силой
ударил меня
по руке, что я
несколько
дней не
тренировался. |